«Вряд ли в команде Пашиняна действительно ожидают, что экстренное заседание СБ ООН сможет принципиально усилить переговорные позиции Иревана»

На вопросы Информационно-аналитического портала Armiya.az отвечает известный российский эксперт, директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков:

- На днях группа экспертов ООН опубликовала предвзятый отчет о ситуации в Карабахе, где якобы Азербайджан держит в блокаде Ханкенди. Оценка этой группы полностью основана на данных армянской стороны, которая продолжает нагнетать ситуацию в регионе. Возникает логичный вопрос, как так получается, что миротворческий контингент РФ, дислоцированный там, не чувствует и не ощущает эту т.н. "блокаду", а армяне поднимали вокруг нее такую шумиху. На что рассчитана такая политика Армении?

- Стоит отметить, что представители российского миротворческого контингента, как правило, в принципе стараются не касаться этой темы публично. Как известно, официальный представитель МИД РФ Мария Захарова упоминала в начале августа 2023 года, что РМК «подключился к поиску развязок и установил постоянные контакты с обеими сторонами» по вопросам доставки гуманитарных грузов в зону временной ответственности миротворцев. Но, как правило, и в комментариях официального представителя МИД РФ российские миротворцы упоминаются, в первую очередь, в контексте поддержания режима прекращения огня в регионе.

Тактика Еревана понятна – добиться максимально активного выступления медийных фигур (прежде всего, в ведущих западных странах) в поддержку своей позиции по ситуации вокруг Лачинской дороги, а также использовать для этого международные площадки. Вряд ли в команде Никола Пашиняна действительно ожидают, что экстренное заседание Совбеза ООН сможет принципиально усилить переговорные позиции Еревана. Можно вспомнить, например, проходившее по схожей теме заседание Совбеза ООН 20 декабря 2022 года, после которого, как отмечал позже посол Великобритании в Армении Джон Галлахер, «заявление, приемлемое для всех членов Совета безопасности не удалось выработать».

С точки зрения внутриполитических целей – правительство Никола Пашиняна стремится показать, что оно реагирует на резонансную для общественности Армении проблему. Это приобретает дополнительное значение в преддверии сентябрьских выборов в Совет старейшин Еревана – понятно, что кампании такого уровня строятся, в первую очередь, вокруг проблем местного уровня, но и внешнеполитическая повестка может на них влиять. Стоит помнить, что разрыв в уровне поддержке между правящим «Гражданским договором» и ближайшим конкурентом – блоком «Армения» по Еревану в ходе парламентской гонки 2021 года был заметным, но не то, чтобы непреодолимым – примерно 41% на 27,97%. То есть, результат правящей партии по столице тогда был заметно ниже, а оппозиции – выше среднего по стране. Понятно, что сейчас конфигурация кампании другая – но предвыборные риски для соратников Никола Пашиняна все равно сохраняются.

С точки зрения внешнеполитических целей – возможно, Никол Пашинян рассчитывает, что, чем выше резонанс вокруг той же ситуации вокруг Лачинской дороги, тем больше у Еревана шансов получить хотя бы частичную поддержку внешних игроков - если не по этой теме, то по каким-то другим вопросам. В целом, стоит учитывать, что в ближайшей перспективе наиболее сложная ситуация для официального Еревана может сложиться в период примерно с осени 2024 по начало 2025 года. В известной мере, ситуация в это может повторить внешнеполитический фон Второй Карабахской войны - когда в США будет сначала финал президентской гонки, а потом, в случае победы кандидата-республиканца – «пересменка» в Белом доме.

Кроме того, в конце 2024 года останется не так много времени до периода, когда, в соответствии с пунктом 4 трехстороннего заявления о прекращении огня от ноября 2020 года, за полгода до истечения 5-летнего срока пребывания РМК в Карабахе «одна из сторон» может заявить о «намерении прекратить применение данного положения». То есть, если мирное соглашение между Баку и Ереваном не будет заключено, по крайней мере, до лета 2024 года, риски масштабной вооруженной эскалации в регионе заметно возрастут, что несет существенные объективные риски для Никола Пашиняна. Осенью 2023 года такие риски также будут присутствовать - но, все же если эскалация произойдет в это время, то скорее на уровне, приближенном к вооруженным столкновениям сентября 2022 года.

- По-вашему, какую роль играет армянская диаспора Запада во всех этих процессах?

- Понятно, что зарубежные армянские общины активно продвигают эту тему – и в прессе, и в рамках организации уличных акций. Как и политики, традиционно ориентированные на поддержку позиции Еревана – вспомним тех же американских конгрессменов Адама Шиффа, или Фрэнка Паллоне. С другой стороны, даже без учета фактора диаспоры, у ведущих западных игроков есть и другие стимулы для внимания к Южному Кавказу – учитывая, что здесь пересекаются интересы, в том числе, России, Турции и Ирана. То есть, работая с регионом, те же США могут получать инструменты для давления на указанные государства. И все же – переоценивать внимание Вашингтона к региону тоже не стоит, недаром Белый дом периодически подвергается критике со стороны занимающихся Южным Кавказом американских экспертов за недостаточную, по их мнению, активность в этой зоне.

- После того, как оказалась за бортом вместе с упразднением МГ ОБСЕ по Карабаху, Франция продолжает мутить воду и через свою агентуру, внедренную в политическую элиту Армении, продолжает всячески препятствовать процессу урегулирования конфликта и разжигает его путем различных спекуляций в масс-медиа. Как вы думаете, какая взаимосвязь между деструктивной политикой Парижа на Южном Кавказе и его антироссийской деятельностью на геополитической арене?

- Вряд ли, все же, главный мотив для активности Парижа в регионе – именно стремление «насолить» Москве. Скорее, Елисейский дворец стремится проводить «сеанс одновременной игры» в максимальном числе регионов, где у него есть «точки опоры», чтобы сохранить хотя бы часть позиций для политического торга с другими значимыми игроками. Конечно, это имеет и имиджевое внутриполитическое значение для Эммануэля Макрона, периодически сталкивающегося с заметными вызовами внутри страны.

Дополнительным стимулом в рамках развития контактов Париж-Ереван может быть и намерение Франции продемонстрировать, например, Греции, а также политизированным французам, что у Елисейского дворца есть возможности повлиять на ситуацию «в тылу» у Турции. О сотрудничестве Парижа с Афинами, например, по вопросам поставок вооружений, широко известно, а премьер Греции Кириакос Мицотакис не раз акцентировал внимание на стратегии по наращиванию оборонного потенциала своей страны. В свою очередь, прагматичное взаимодействие между Россией и Турцией (хотя понятно, что есть и вопросы, по которым позиции Москвы и Анкары разнятся) для Парижа – не лучший тренд. Учитывая, в том числе, что и Россия, и Турция являются амбициозными игроками и на Африканском континенте, где Франция сталкивается с новыми вызовами.

Беседовал: Кавказ Омаров