1 апреля в Японии вступил в силу Закон о бюджете на 2018 финансовый год, в том числе утверждены расходы Министерства обороны. Бюджеты Японии прозрачны, в них нет закрытых статей, а по расходам Минобороны можно проследить основные тенденции в развитии положений военной доктрины Японии.

После поражения во Второй мировой войне в Японии была принята новая Конституция с беспрецедентным в мировой истории отказом от войны «как суверенного права нации». С момента вступления ее в силу 3 мая 1947 года в правящих кругах страны идет ожесточенная борьба между сторонниками сохранения ее как гаранта безопасности страны и теми, кто считает нужным пересмотреть Конституцию, составленную при оккупации, и стать «нормальной страной». Иными словами, наращивать без ограничений собственные ВС.

Перипетии этой борьбы наглядно отразились в вопросе строительства, использования и планов переоснащения эскадренного миноносца-вертолетоносца «Идзумо», водоизмещение которого в три раза больше, чем у эсминцев в других странах.

ТАБУ НА СЛОВО «ВОЕННЫЙ»

Здесь, видимо, нужно кратко остановиться на термине «военная доктрина». Впервые он был введен в употребление в работе легендарного военачальника времен Гражданской войны Михаила Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная армия», но именно как военная доктрина РККА. Наши военачальники развивали положения военной доктрины, исходя из более общих подходов. Например, главнокомандующий ВМФ СССР адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков в труде «Морская мощь государства» дал развернутое описание термина «военная доктрина», исходя из возможности использования терминологии и в оценке ВС других стран.

В японских документах о военной политике слова «военная», «военный потенциал» не употребляются, а заменяются терминами «оборонная политика», «стратегия национальной безопасности» и т.п. Однако при употреблении термина «национальная оборона» всегда подразумевалась довольно широкая сфера мероприятий и действий далеко за пределами территории страны.

Ниже будут использоваться как японская терминология, так и термины военной доктрины в нашем понимании. Тем более что структура военного бюджета Японии отражает и положения нашего словарного определения «военной доктрины» как системы принятых на данное время официальных взглядов на использование военных средств в политических целях, на направления строительства ВС, содержание концепций национальной безопасности и т.д. Это основные положения системы, их можно расширять и конкретизировать.

БЮДЖЕТНЫЙ МАРАФОН

При анализе военных бюджетов Японии важно и то, что довольно прозрачны не только они, но и дискуссии в ходе их подготовки. По Конституции страны, «кабинет (министров. – Н.Т.) составляет и представляет парламенту на обсуждение и утверждение бюджет на каждый финансовый год», который начинается в Японии с 1 апреля. Но до этого проекты бюджетов отрабатываются Минфином, который анализирует запросы министерств и ведомств и с учетом поддержания баланса определяет расходы по статьям бюджетов. Составление проектов в Минфине обычно заканчивается за несколько месяцев до голосования по ним в парламенте, в последние годы – в конце августа предшествующего года.

Так было и с проектом бюджета на 2018 год. Предложения министерств и ведомств по нему стали известны в августе 2017 года и сразу же началось их обсуждение на различных уровнях и в сферах – в партиях (их в Японии около десятка), профсоюзных федерациях, общественных организациях. Ход дебатов широко освещался в СМИ. Проект бюджета на оборону привлекал особое внимание, поскольку могла быть нарушена Конституция. Проект дорабатывался и в декабре был представлен на утверждение правительству. После утверждения правительством он был передан в парламент.

Следует отметить, что процедура прохождения проекта общего бюджета страны по органам и палатам двухпалатного японского парламента четко отработана. Непринятие его в качестве закона до начала с 1 апреля нового финансового года грозит большими неприятностями правящей партии или коалиции вплоть до роспуска ключевой палаты представителей парламента.

ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ ОТКАЗА ОТ ВОЙНЫ

Ключевым звеном всей военной доктрины Японии является 9-я статья Конституции страны. В ней всего два абзаца. В первом говорится, что «японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения военной силы как средства разрешения международных споров». Во втором уточняется, что для этого «никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается».

Конституция вырабатывалась под полным контролем Штаба американских оккупационных войск. Историки до сих пор спорят, чей вклад в ее написание был больше – американских или японских юристов. Вашингтон боялся, что Япония возродится как соперник США, и согласился с положениями 9-й статьи.

Но и среди японских политических деятелей были категорические противники возрождения в Японии идей милитаризма, например Сигеру Ёсида, возглавлявший пять кабинетов министров. При этом с мая 1946 по май 1947 года, когда Конституция готовилась и принималась на референдуме. И четыре раза подряд с 15 октября 1948 по 10 декабря 1954 года, то есть во время формирования внутриполитического курса Японии на развитие экспортно ориентированной экономики страны. Этот период историки называют эпохой Сигеру Ёсида.

Послевоенная Конституция Японии провозглашает отказ от войны «как суверенное право нации». Однако по специальной директиве Штаба оккупационных войск сразу после начала войны в Корее в августе 1950 года был создан «Полицейский корпус Японии». Вашингтон планировал на его основе создать ВС Японии. Эти планы весьма открыто изложил госсекретарь США Дж.Ф. Даллес на переговорах в январе 1951 года в Токио с премьер-министром Японии С. Ёсида о подписании мирного договора. Дж.Ф. Даллес потребовал «обеспечить формирование Японией вооруженных сил численностью 350 тыс. человек». При этом подчеркнул, «с перспективой их участия в создаваемой США региональной системе безопасности». В ответ С. Ёсида заявил: «Для выполнения требований США нам необходимо пересмотреть Конституцию. Однако мы не можем рассчитывать на благоприятный исход народного референдума по этому поводу».

По статье 96-й Конституции поправка в нее вносится по инициативе не менее 2/3 общего числа членов палат парламента и считается принятой, если за поправку высказалось большинство голосовавших в порядке особого референдума. Именно подобного референдума опасались тогда и опасаются сейчас в Вашингтоне и Токио сторонники наращивания военного потенциала Японии.

Мирный договор с Японией был подписан 8 сентября 1951 года. Одновременно с ним был подписан и Японо-американский договор о гарантии безопасности 1951 года. По нему США получили право на создание своих военных баз на территории Японии и размещение на них неограниченного количества вооруженных сил как «для обеспечения безопасности Японии от вооруженного нападения извне», так и «для подавления крупных внутренних бунтов и беспорядков» по просьбе японского правительства. Оба договора вступили в силу 28 апреля 1952 года. Кроме того, 28 февраля 1952-го было подписано так называемое административное соглашение, в котором определен статус американских баз на территории Японии, в том числе и их экстерриториальность.

«Договор безопасности 1951» был пересмотрен 19 января 1960 года и стал называться «Японо-американским договором о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности 1960 года». Он автоматически продлевается и сейчас. В нем акцент сделан именно на сотрудничестве в обеспечении безопасности. Положения «административного соглашения» пересматриваются, чаще всегда в сторону увеличения расходов Японии на содержание баз США. Токио согласился на размещение американских баз, а США взяли на себя обязательство обеспечивать безопасность Японии, в том числе и так называемый ядерный зонтик.

ОТ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ К СИЛАМ САМООБОРОНЫ

Тем не менее и с окончанием оккупационного режима формирование ВС Японии на деле продолжалось. «Полицейский корпус Японии» в октябре 1952 года был переименован в «Корпус национальной безопасности». Но когда 1 июля 1954 года был принят Закон о силах самообороны, оппозиционные партии, профсоюзные организации усмотрели в этом нарушение Конституции и обратились с иском в Верховный суд Японии. Суд признал силы самообороны конституционными при условии, что они «действуют только на территории страны и не участвуют в коллективной обороне». В решении отражена принципиальная разница между вооруженными силами и силами самообороны, прежде всего в возможностях их использования. Поэтому в официальных японских доктринальных документах используется термин «силы самообороны». Вердикт Верховного суда Японии соблюдался во всех последующих доктринальных документах: Основной курс обороны (1957), Основные направления национальной обороны (1976), Основные направления программы национальной обороны на период с 1996 года и Основные направления программы национальной обороны (2011).

Под соответствие этому решению Верховного суда вырабатываются и доктринальные концепции по самостоятельным действиям сил самообороны и в совместных операциях с ВС США по Японо-американскому договору безопасности.

На базе доктринальных документов регулярно на каждые пять лет составляются «Программы развития сил самообороны», первая такая была на 1958–1961 годы. При этом оппозиционные партии и общественные организации тщательно следили за тем, чтобы поступавшие в силы самообороны новые виды вооружения и боевой техники соответствовали вердикту Верховного суда.

В руководстве самой правящей ЛДП при этом продолжалась борьба между сторонниками сохранения Конституции и довольно влиятельной группы лиц, считающих, что давно следует пересмотреть «составленную при оккупации Конституцию и принять свою отвечающую истинному положению Японии как нормального государства». Но в целом в 1960–1970-х годах, как справедливо показывает в своих работах наш известный японист-политолог А.И. Сенаторов, «оборонная политика Японии в этот период определялась прежде всего экономическими интересами нации». Да и в Вашингтоне сохранялось опасение, что слишком большой рост военной мощи Японии может вызвать опасения в странах региона. В 1975 году, по сообщению газеты Japan Times, министр обороны США Дж. Шлесинджер на переговорах с руководителем Управления обороны Японии М. Саката выразил опасение о нежелательности того, чтобы силы самообороны Японии стали «настолько мощными, что будут представлять угрозу другим странам региона».

Сторонники пересмотра Конституции в правящей ЛДП хорошо понимали, что даже выдвижение плана пересмотра Конституции может привести к потере большинства партии в нижней палате парламента, что и удерживало их от решительных шагов. Более того, в апреле 1988 года тогдашний начальник Управления национальной обороны в ранге министра правительства Цутому Кавара при обсуждении в парламенте очередной программы развития сил самообороны, разъясняя толкование Конституции заявил, что силы самообороны не должны обладать межконтинентальными баллистическими ракетами, стратегическими бомбардировщиками или авианосцами с атакующими задачами». С тех пор это заявление рассматривалось противниками пересмотра Конституции как позиция правительства.

С ОГЛЯДКОЙ НА ИЗБИРАТЕЛЯ

Правящая в Японии Либерально-демократическая партия (ЛДП) в период своей деятельности с 1955 по 1993 год имела большинство в нижней ключевой палате парламента и проблем с утверждением бюджета у нее не было. Однако с 1993 года ЛДП вошла в затяжной кризис по ряду внутрипартийных причин, стала терять поддержку избирателей. На выборах в нижнюю палату парламента в августе 2009 года она уступила большинство в ней своему конкуренту буржуазной Демократической партии Японии (ДПЯ). Стараясь не утрачивать поддержки избирателей, руководство ЛДП сокращало бюджеты оборонного ведомства. По данным Белой книги об обороне, снижение продолжалось до 4,64 трлн иен в 2012 финансовом году.

Но с избранием осенью 2012 года председателем ЛДП молодого, но весьма опытного политика Синдзо Абэ во многом благодаря его личной харизме и довольно прагматичной политике стабильно росли и поддержка избирателями ЛДП, и личный рейтинг С. Абэ. Партия укрепляла свое представительство в парламенте. С. Абэ – убежденный сторонник наращивания потенциала сил самообороны, поэтому шестой год подряд бюджетные запросы Министерства обороны не урезаются, а растут примерно на 2% ежегодно, до 5,19 трлн иен в 2018 финансовом году.

Основные средства направлялись на совершенствование качества вооружения и техники сил самообороны с целью более весомого участия Японии на данном этапе в рамках японо-американского военного союза, что и отражается в доктринальных документах. Правда, эти «рамки» часто служат оправданием нарушений принципа, по которому силы самообороны «не участвуют в коллективной обороне». В маневрах с участием ВМС нескольких стран Япония выступает только в тех, где участвуют и ВМС США, например «Римпак» («Тихоокенское кольцо»). В репортажах в СМИ обязательно подчеркивается отработка совместных задач ВМС только двух стран – США и Японии. Вооруженные силы Японии за рубежом привлекаются только для участия в миротворческих операциях ООН.

Тем не менее постепенно начинает размываться ключевая концепция японской военной доктрины «оборона исключительно ради обороны территории». Шаг за шагом отменяется ряд парламентских резолюций и решений правительства, принятых в соответствии с этой концепцией и регулирующих оборонную политику, например положение о запрете экспорта оружия. Ряд политиков выдвигает предложение поменять формулировку и принять концепцию о необходимости «самостоятельной обороны». Казалось бы, разницы с ключевой концепцией нет, но это предоставление возможности наращивания сил самообороны без ограничений по зоне действий.

Есть и другие попытки оправдания необходимости отказа от концепции «оборона исключительно ради обороны своей территории», например появление новых сфер угроз из космоса и киберпространства. Премьер-министр Японии С. Абэ, выступая 13 марта 2018 года как верховный главнокомандующий на церемонии вручения дипломов выпускникам Национальной академии обороны, сказал, что «невозможно обеспечить безопасность страны без решения задач в новых областях, придерживаясь принципа «только оборона».

«ИДЗУМО» – ПЕРВЫЙ ШАГ К АВИАНОСЦАМ?

Первые предположения о возможности нарушения принципа «оборона исключительно ради обороны своей территории» появились у противников наращивания ВС после сообщений о планах строительства нового эскадренного миноносца-вертолетоносца (DDH) типа «Идзумо», который по размерениям значительно больше, чем новейшие DDH типа «Хюга». Причем как только расходы на строительство «Идзумо» были впервые заложены в бюджет 2010 финансового года и стали известны основные ТТХ корабля, эксперты как в Японии, так и за ее пределами указали на весьма легкую возможность переоборудовать его в полноценный авианосец. Но Министерство обороны категорически отвергало такую возможность и отрицало какие-либо планы развертывания истребителей, тем более с ударными возможностями на «Идзумо».

Сомнения в истинном предназначении «Идзумо» усилились после спуска на воду и ввода его в состав ВМС сил самообороны 23 марта 2015 года, когда корабль был продемонстрирован прессе. Специалисты вновь стали говорить, что это один из самых совершенных противолодочных вертолетоносцев, отмечая его авианосную архитектуру – с плоской полетной палубой и смещенной на правый борт надстройкой. Подчеркивалась возможность его использования как легкого авианосца.

Полное водоизмещение – 27 тыс. т (стандартное 19,5 тыс. т), длина полетной палубы 248 м. Ангар корабля длиной 125 м при ширине 21 м оснащен двумя подъемниками. «Идзумо» рассчитан на базирование до 14 вертолетов типа SH-60 и может принимать конвертопланы MV-22 «Оспрей».

Высказывались прогнозы, что четыре вертолетоносца – «Идзумо» и однотипный в то время строившийся «Кага» и два построенных раньше меньших по размерениям «Хюга» и «Исэ» – при незначительной модернизации станут платформами для новейших истребителей F-35B.

После включения в состав ВМС Японии «Идзумо» отрабатывал по боевой подготовке, участвовал в совместных учениях с ВМС США в Японском море. Подробностей о характере выполняемых задач, как правило, не приводилось, лишь иногда сообщалось, что с «Идзумо» осуществлялось пополнение запасов топлива на других кораблях.

Вполне возможно, что «Идзумо» участвовал в учениях Dawn Blitz на полигонах Корпуса морской пехоты (КМП) США в Калифорнии. Фактически это комплекс учений для отработки частных тактических задач морской пехоты. В японских СМИ были лишь краткие сообщения о них. Подробно рассказывалось об участниках и отрабатываемых задачах в ходе проводившихся в феврале 2013 года очередных третьих подобных учениях Dawn Blitz 2013. Да и то, видимо, потому, что Япония участвовала в них впервые и представлены были все три вида сил самообороны.

Командование КМП объясняет необходимость Dawn Blitz тем, что на практике морские пехотинцы доставляются к местам боевых действий по суше и не имеют практического опыта морских десантных операций.

В Dawn Blitz 2013 участвовало около 5 тыс. военнослужащих США, Канады, Японии и Новой Зеландии, а также наблюдатели семи других государств. Цель учения – отработка морской десантной операции бригадного уровня. Япония участвовала в них впервые и была представлена довольно весомо, около 1000 человек личного состава и три корабля, в том числе новейший эскадренный миноносец-вертолетоносец «Хюга». Это классификация японских справочников.

На деле «Хюга» можно рассматривать как универсальный десантный корабль и даже как легкий авианосец. Полное водоизмещение 18 тыс. т, полетная палуба длиной почти 200 м. Может нести 11 вертолетов различного назначения. Два других корабля – эскадренный миноносец УРО «Атаго» и танко-десантный корабль «Симокита».

В японских общегосударственных газетах об участии Японии в Dawn Blitz 2013 упоминалось только дважды.

В первом описывалась фаза совместного японо-американского учения по «освобождению оккупированного противником острова». Причем, хотя в учениях участвовало несколько стран, японские подразделения совместно действовали только с американскими. Совершенно не случайно наблюдать за ходом учения были приглашены представители СМИ, поскольку учение демонстрировало готовность совместно защищать острова в Восточно-Китайском море.

Во втором акцент делался на том, что впервые американский конвертоплан «Оспрей» совершил посадку на палубу японского вертолетоносца «Хюга». И хотя «Оспрей» много больше по размерам дислоцирующихся на «Хюга» вертолетов, все прошло хорошо. Ясно, что это была подготовка к совместным действиям ВС США и сил самообороны Японии в Восточно-Китайском море.